— Но всё оказалось вроде как не так просто? — улыбнулась Эльвира.

— Конечно, — кивнул я. — Честно говоря, не знаю по каким объявлениям она находит таких придурков, но у него оказалось своя секта, какая-то псевдохристианская. Селение в Сибири, в тайге, хрен найдёшь где, чуть ли не частоколом огороженное. Хотя почему чуть, огороженное, своими глазами видел. Не знаю людей он там насильно держал или просто хорошо мозги им промывали, но наказывали за непослушание там жестоко. И били, и цепями приковывали, и собаками травили, если сбегали, и голодом тоже морили.

— Это в наше время? — ужаснулась она.

 — Да, моя родная. А я уже ничему не удивляюсь. Глава той общины, он же мессия, или как он там себя называл, каким помазанником божьим, не гнушался ничем. Каждую новую прихожанку лично посвящал, — сделал я неприличный жест, но мог бы и не показывать, Эливира и так понимающе кивнула, нетрудно понять, что это было за «посвящение». — Возможно, большинство из них за этим и шли. Мне кажется, во всех сектах всё крутится вокруг одного и того же места, и все эти «мессии» как и маньяки, зациклены на каких-то детских психотравмах. Этого, возможно, били. Или насиловали. Не знаю. Он за непослушание своих адепток лично бил плетьми. Но это уже потом, когда их в «острог» увозили. Сначала, конечно, всё красиво, прилично, строго, набожно. И самое отвратительное, ведь тянулись к нему женщины, что действительно пережили какое-то горе, беду, потрясение. Доверяли ему, верили в исцеление души. А по сути попадали в рабство.

— И какой был подвох в этой истории? — тяжело вздохнула она. — Ты же сказал, что у неё всё всегда не так, как кажется, — снова покосилась она на Юльку, что Алескеров усадил за столик неподалёку. И они так громко смеялись, не обращая ни на кого внимания, так преданно заглядывали друг другу в глаза, словно это была их свадьба. Правда, так и хотелось добавить: собачья.

— Бро, что происходит? — не успел я закончить историю. Рядом плюхнулась в кресло Лиза. — Я чего-то не понимаю, или это именно то, о чём я думаю?

— Не знаю, Лизавета, о чём ты думаешь, — затянулся я почти потухшей сигарой, заставляя её разгореться с новой силой. Зачем я вообще курю? Никакого удовольствия. Во рту горечь. В ушах шум. Разве что руки занять. — Но, если они тебя раздражают, ты же знаешь, что с этим делать. Ты вроде говорила она не приглашена? Уверен, она приехала не с отцом.

— Насколько я поняла, её пригласил Алескеров, у него приглашение на двоих. А Пашутин, да, приехал с новой беременной подружкой. Сказал, что буквально нас поздравить. А я думаю представить эту Ксению, зафиксировать отцу Амина почтение и, если бы она не захотела пѝсать, простите, — сжала она руку мужа, который почти сразу пришёл за ней, — то так и уехал бы тихо и мирно. Пап, тебе не кажется, что он как-то сдал? — чуть повысила Лиза голос, потому что отец только что закончил говорить по телефону и встал возле Эльвиры.

— Мне он сказал, что ещё с утра был в больнице.

— Видимо, решил, что это неплохой повод объявить о своей подружке, наследнике и свадьбе, — пожал я плечами. — Или подружка настояла.

— Так это и есть то, о чём ты меня предупреждал? — почесал отец затылок, можно, сказать, не столько с досадой, сколько с недоумением. От Пашутина такого он явно не ожидал.

— Да, пап, поздравляю, ты сделал отличное вложение, — улыбнулся я беззлобно. — Что скажешь, Амин, какие прогнозы? Ты ж у нас гений.

— Мне кажется, это ранний Альцгеймер или слабоумие, — ответила за него Лиза, скривившись. Печально. И даже не подозревала, насколько попала в точку с диагнозом.

— А про акции что скажешь? Лиза?

— Обвалятся однозначно, — ответил Амин.

— Хорошо играют да, дуэтом? — улыбнулся мне отец. — Ну, значит, надо брать.

Он сегодня на удивление был в приподнятом настроении.  И я подозреваю, что ему искренне понравилась Эльвира.

А потом разговор развернулся совсем в другую сторону. О детях.

Выпили за Таню. Она ещё не родила, но уже скоро, поэтому, конечно, прилететь не смогла.

И, наверно, только я понимал, что и отец, и Амин, и Лиза рядом сейчас оказались не случайно. Юлька явно подбивала Алескерова на скандал. Он даже уже встал, когда вдруг пришла Лиза. Возможно, хотел пригласить на танец Эльвиру. Мне, конечно, пришлось бы ему отказать. Прикоснуться к ней я бы не позволил, чего бы мне это не стоило. А большего, чтобы вспыхнула ссора, и не надо.  

И сейчас я как никогда гордился своей семьёй.  

Как мне всё же повезло с ними. И только сейчас до меня, идиота, дошло, что отцу плевать было на Пашутинские акции, он предложил их выкупить у меня только потому, что это мне нужны были деньги, он бы дал их и так, да только я бы, конечно, так не взял.

Ну что ж, расту, глядишь так скоро отпущу и все свои детские обиды на него.

Хотя я и получил нагоняй от Эльвиры по дороге домой. Ведь Лиза не могла не перевести разговор на Матрёшку.

— Поверить не могу, что ты возил к ним Машку, а мне ничего не сказал, — кипятилась она всю дорогу, размахивая руками. — И Машка партизанка, вся в отца, ведь не проболталась!

— У неё были другие проблемы. Она разбила чишы, — смеялся я.

Боже, какая же она потрясающая, когда злится!

А какое потом было бингерлѐ! Опять! Нет, определённо свадьба удалась.

Глава 39. Павел

— Так и что в той истории с Красноярским мессией было не так? — спросила Эльвира меня на следующий день в аэропорту.

Только что Машка важно и серьёзно вручила мне отремонтированные чишы.

— Папа, пласти пажалуста, я бойши игать чишами ни буду. Твоими, — уточнила хитрюга и оглянулась на маму.

Та, прищурив глаз, показала ей «ок». И ободрённая выполненной тяжёлой миссией, Машка тут же забыла про нас и повисла на ограждении как на турнике, копируя мальчишку, что уже вовсю там кривлялся, строя ей глазки.

— Ты самая строгая и самая лучшая мать в мире, — шепнул я, прижав к себе Эльвиру. — А этому сопляку я сейчас уши откручу.

— Ах ты злыдень ехидный, — прикусила она меня за ухо. — Оставь детей в покое. Пусть резвятся.

Мне казалось, что любить их больше невозможно, но каждый день приносил какие-то новые открытия. Вот только что я почувствовал каково это быть отцом, когда к твоей принцессе пристаёт какой-то пятилетний нахал. И я уже горевал, сколько времени проведу вдали от них, и считал часы, когда вернусь.

Эльвира посмотрела на меня вопросительно, и я вспомнил, что она задала вопрос.

— Неправильно в той истории с Юлькой было всё. И прежде всего, что, вытащив её из того ада, измученную, истерзанную, измождённую, я ведь вернулся.

— Присматривать за ней?

— Может и так. Всё меняется, — помог я Матрёшке закинуть ногу на гладкую трубу и придержав, помог кувыркнуться. — Сейчас я, честно, даже не вспомню те чувства, что мной тогда двигали. Но где-то через год, может, больше, когда после долгого процесса мужика уже посадили, я случайно наткнулся на странные счета и поехал поговорить с ним в тюрьме.

— Она ему за это платила? — предположила моя умница.

— Хуже. Использовала и сдала. Он был так зол, что обещал убить её, когда выйдет, потому что она дала против него показания. Как он мне сказал, они договаривались совсем о другом. Она ему заплатила за весь этот цирк, чтобы он её увёз, держал там. И он её и пальцем не трогал. Не просто не бил, даже не трахал. Жила там как в гостях или на курорте. У неё там и интернет был, и связь. Юлька могла в любой момент уехать. И то, что она раскроет его секту и место, он никак не ожидал.

— А эти следы истязаний на ней тогда откуда?

— Хороший вопрос, — я замолчал, слушая объявление о том, что заканчивается регистрация на мой рейс. Последнее. Дальше, наверное, уже по фамилии начнут приглашать. Как же не хотелось улетать! Было какое-то нехорошее предчувствие что ли. И я уже тысячу раз пожалел, что просто купил билет, а не взял частный самолёт. — Её там в общине местные сильно невзлюбили, приревновали. А мужик регулярно уезжал. Вот когда они её там отметелили, она горя и хапнула по-настоящему. И ей повезло, что смогла позвонить мне.