— Мама! — снова рыкнула на неё Эльвира и посмотрела, не соврать, предупреждающе? Угрожающе?

И я бы, наверно, разобрался что к чему, о чём так настойчиво хотела проболтаться её мама, а Элька не разрешала, если бы мне не позвонили.

Не ответить я не мог. Не зря же после вчерашнего разговора с Пашутиным собрал с утра свою команду, раздал указания, определил цели и направления. И парни трудились не покладая рук, несмотря на выходные. Завтра, перед предстоящими торгами, работы было ещё больше, несмотря на воскресенье. И мне звонили сказать как идёт подготовка и уточнить детали.

— Ладно, Элечка, поеду я.

К тому времени как я поговорил и вернулся, Екатерина Леонидовна засобиралась домой.  

— Мам, да оставайся. Ну куда ты потащишься после иголок и массажа? Отлежись. Завтра же опять приезжать, у меня с обеда дежурство в клинике, — уговаривала её Элька.

— Я помню, доча, помню, — не глядя на неё, одевалась мама. — Но там отец один, волнуется. А завтра мы вместе приедем, не переживай.

— Екатерина Леонидовна, я вас отвезу, — недолго думая, засунул я ноги в кроссовки. — Мне тоже пора. Спасибо большое за ужин!

— Ох, это вам спасибо, Павел. Ничего если я так, без отчества? — она продолжила, когда я кивнул. — И за помощь. И за доктора. Доберусь я сама. У вас поди дела. Ещё я на вашу голову.

— Дела подождут, — мимоходом глянул я на свою оставшуюся на вешалке ветровку и решительно открыл дверь. — Вы меня совсем не затрудните, — оглянулся. — Пока, Матрёшка!

— Пока! — спряталась она за маму, а потом всё же высунулась. Вытерла кулачком нос. — А ты исё плидёшь?

Что я там говорил на счёт того, что виртуозно умею обходить неудобные вопросы? Как же я ошибался! И пусть точно знал ответ: Да! Ещё как приду! Но на меня смотрели сейчас не только эти серые глазёнки.

— Не знаю. Если можно, — пожал я плечами, присаживаясь на корточки и протягивая Матрёшке руку.

— Плиходи! — потрясла её она. — Я буду здать.

— Да, конечно, приходите, — заторопилась подтвердить приглашение внучки и бабушка. И даже свирепый взгляд Эльвиры её не остановил. — Когда сможете.

— Спасибо за приглашение!

Эльвира выразительно посмотрела на  мою забытую куртку.

Но я сделал вид, что заторопился помочь её маме, улыбнулся и молча закрыл за собой дверь.

Глава 22. Эльвира

Он приехал спустя три часа, которые показались мне вечностью.

— Ты сумасшедший, да? — уткнулась я в его плечо, когда он прижал меня к стене.

Сердце бешено колотилось в груди. Дыхание перехватило.

 — Ещё какой сумасшедший!

Он завалил всю прихожую игрушками. Вручил мне букет, от которого тут же избавился, чтобы не мешал. И мы оба знали, что ветровку он мог бы не забывать, потому что вернётся.

Пока я его ждала, убирала со стола, купала и укладывала спать Матрёшку, всё представляла себе, как это будет. Как он пройдёт, начнём разговор, а потом настанет такой неловкий момент…

Наивная. С ним разве бывает неловко?

— А поговорить? — выдохнула я, умирая в его руках.

— Обязательно, — шепнул он.

Где-то в тот момент, когда его губы коснулись моих, во всём мире выключили свет. Потушили звёзды, чтобы он нам не мерцали. Задули луну, чтобы не подглядывала в окно. Попросили заткнуться собак. И даже птицы, кажется, пролетая над городом, вежливо молчали и терпели.

Потому что совершенно точно мы остались одни. Только он и я. Погружаясь в забытьё, марево, чёрный омут, всплеск единения так и не забывших друг друга тел.      

Мы даже не проложили дорожку из брошенных вещей к кровати. Куча одежды, из той, что всё же пришлось снять, образовалась прямо у входной двери.

И вопль, которым я закончила восьмисекундный спринтерский забег на самую короткую в мире дистанцию, он заглушил поцелуем и последним мучительным толчком.

— Вот чёрт! — обмякла я в его руках и уткнулась в шею.

— Полностью согласен, — выдохнул он, но так и не поставил меня на пол.

Я представила, как смешно это смотрелось со стороны, когда со мной на руках он наступал на брюки и выворачивал штанины, избавляясь от штанов, и улыбнулась. А он даже не запыхался. Положил меня на кровать. И прыгнул рядом.

— А вот теперь можно и поговорить, — скользнул пальцами по моим губам.

— Нет, теперь я требую продолжения банкета.

— Да кто же тебя отпустит без добавки? — улыбнулся он. Помог мне снять футболку. Избавился от своей рубашки. Зажав над головой руки, прижал меня к кровати всем телом. Коснулся губами плеча. Зарылся носом в шею. Вдохнул. Задержал дыхание. И шумно выдохнул. — Господи, как я по тебе скучал.

«Господи, что я наделала!» — впилась я зубами в его плечо и ногтями в спину, чувствуя, как мелкой дрожью потряхивает от его близости. Чувствуя, как снова проваливаюсь в пропасть по имени «хочу его до безумия». На дне которой уже написано огромными буквами «люблю его до безумия». И раньше или позже об эту истину я и разобьюсь. И поделом мне, жалкой врушке, поделом.

Когда-нибудь разобьюсь. Но, пожалуйста, не сейчас, когда он рядом. Когда его ягодицы задают ритм, с которым бьётся моё сердце. Сейчас я ничего не хочу знать. И не хочу ни о чём думать. Только растворяться в нём без следа, без остатка, до беспамятства.

Всё, чем я жила, что делала, о чём мечтала так сильно задвинулось на второй план с его появлением, что где-то к нашей жаркой полуночи мне стало казаться, что ничего этого никогда и не было — жизни без него. Что мы были всегда: он, я, Машка. Просто мы это забыли. Словно из киноплёнки нашей жизни вырезали кусок. И вставили чужой, где у каждого — своя жизнь.

И так не хотелось возвращаться в реальность. Как тогда, четыре года назад.

Но мы оба знали, что сейчас уже так не получится. Сейчас — придётся.

— Что мы скажем, когда она проснётся? — лёжа на боку, он пальцем рисовал узоры на моём животе и косился на сопящую в кроватке Матрёшку.

— Может быть, ничего. Будет зависеть от того, что она спросит, — усмехнулась я. — Обрадуется или расстроится. Её сейчас не поймёшь, у неё период становления личности. Скорее всего, она заметит ворох игрушек и даже не вспомнит про тебя. Так что не обольщайся.

Он улыбнулся.

— Расскажешь мне про её отца?

О, боги! Я закрыла глаза и скривилась, всем своим видом давая понять: нет!

— Не увиливай от ответа. Ты сказала, что она на него похожа.

Да, мой родной. В зеркало на себя посмотри.

 — А мне кажется, она похожа на деда, на твоего отца.

Что?

— Ты видел моего отца? — я резко открыла глаза и приподнялась на локтях.

— Конечно, я же помогал твоей маме подняться в квартиру. И она пригласила меня зайти. Напоила чаем.

— И ты, конечно, не отказался? — разозлилась я.

Чёрт, мама и так всё чуть не испортила, с чего-то решив ему намекнуть. Кое-как удалось заставить её замолчать и растолковать, что я сама решу: стоит ли ему знать. И не надо лишать меня права признаться. То, что он сам не догадался, ведь вопрос пары дней, если не минут.  

— И не собирался отказываться. Они чудесные. И они твои родители. А мне очень хотелось понравиться. Но честное слово, — поднял он руку, защищаясь, — спину я твоей маме не срывал. Это — судьба! А я просто оказался в нужное время в нужном месте.

— Уверена, с этим моя мама прекрасно справилась сама, — усмехнулась я.

— Так что на счёт отца Матрёшки?

— Ты расстроишься, предупреждаю, — посмотрела я на него пристально.

— Ладно, — выдохнул он, явно готовясь услышать неприятную новость. — Говори.

Я наклонилась к самому уху.

— Я его люблю. Очень.

Бедный мой, какая гамма чувств должно быть накрыла его сейчас. Но ведь ни один мускул не дрогнул на лице.

— До сих пор? — хмыкнул он. Тяжело выдохнул. И снова ничегошеньки не понял.

— Всегда, — пожала я плечами. — С самой первой встречи.

— Значит, я со своими чувствами не ко двору? — он помрачнел. Резко сел. — Да, да, я знаю, что слишком настойчив, торопился и тебя не слушал. Но ты могла как-нибудь…